черные обгоревшие поршни и цилиндры и все понял. И мы поехали с Сашей
Пискаевым в отпуск несколько раньше, чем это предполагалось.
Кочка за кочкой, низинка за низинкой, и в начале четвертого в моем пестере
уже снова ведра три клюквы.
«Хватит», – решаю я и иду на знакомый ориентир в виде белой тряпки,
висевшей на высокой сосне.
На следующий день я снова здесь же собираю клюкву. По-
прежне-му‚ светит солнышко, по-прежнему‚ небо синееXсинее,
но температура сегодня уже значительно ниже – всего одинXдва
градуса тепла, а в воз-духе чувствуется уже приближение
заморозков. Как-никак – октябрь месяц.
В свою третью навигацию я попал уже на Северную Двину и
был поначалу временно направлен на пассажирский колесный
пароход «М.В. Фрунзе» простым матросом. А работа на
пассажирском пароходе даже матросом, где имеются буфет и
ресторан, где спиртное льется рекой и где сплошные танцы под
музыку, – это ежедневный и еженощной празд-ник. И когда кэп
получил телеграмму, из которой явствовало, что мне следует в
городе Архангельске перебраться на буксирный теплоход, где я
буду работать по своей специальности, то есть рулевым-
мотористом, я ответил на это категорическим отказом. А кэп
со мной спорить не стал.
Однажды наш старенький пароход почтил своим
присутствием Се-верный русский народный хор, следовавший
по городам и весям необъят-ной Архангельской губернии.
Естественно‚ кэп от лица нашей дружной команды и лица
всегда не трезвых пассажиров‚ жаждавших поразвлечься
нахаляву, попросил их что-нибудь спеть. Они, конечно же,
согласились. Переоделись в концертные голубые платья до
пят, расшитые белыми лебедями, встали полукругом в
роскошном носовом салоне, и дирижер взмахнул палочкой. Хор
рядом набрал в грудь побольше воздуха, широко открыл рты,
чтобы выдать русскую народную песню, и тут массивная
деревянная дверь салона с грохотом распахнулась. На пороге
стоял вах-тенный матрос Тоха Глебов в расстегнутой до
пупа рубахе, с красно-белой повязкой на руке и пьяный в доску:
– Это что еще за бл… ди?! – по-хозяйски осведомился Тоха.
Северный русский народный хор впал в ступор в полном
составе вместе со зрите-лями. Кэп, первым пришедший в
себя, самолично изорвал Тохину любимую рубаху в клочья‚ и
вахтенные уволокли его в каюту, где он, посрывав с себя
оставшееся отребье, завалился спать.
Пока Тоха почивал, шутник-машинист свистнул у наших
почталь-онов губную помаду и тушь, разукрасил лицо спящего
так, что он стал похож на настоящего папуаса. А на спине
огромными буквами написал: «Хочу на Луну!» и на пузе – «Под
грузом не стоять».
Проснувшийся через несколько часов Тоха двинул на вторую
пасса-жирскую палубу, где находился общий гальюн с
умывальником с целью освежиться водичкой. Детишки,
играющие в пятнашки в широком проходе, при виде его взвыли
от ужаса и бросились в рассыпную. Тоху снова схватили за
белы ручки и уволокли обратно в каюту от греха подальше.
Там сердобольные сослуживцы подвели его к зеркалу,
крепко держа его за руки, чтоб он, глядя на собственное
безобразие, не сотворил еще чего-нибудь. При помощи
вафельного полотенца, смоченного остатками пива из
бутылки, привели страдальца в божий вид, после чего Тоха
сел на свою коечку и горько заплакал. Таким его и застал в
очередной раз разъяренный кэп и, что самое интересное,
пожалел и простил.
Частенько мы с ребятами, будучи свободными от вахты,
цепляли на руки красно-белые повязки вахтенных, брали
компостер и шли проверять билеты у пассажиров. Как
правило, советские граждане предъявляли их совершенно
безропотно и тут же предлагали:
– По граммульке?
– Хотя мы и на вахте, но вам отказать никак не можем. Следующая
каюта нас встречала таким же праздничным застольем
и после «проверки билетов», незамедлительно следовал
традиционный вопрос:
– По граммульке?
Как правило, после третьей каюты никаких билетов
никому уже не требовалось.
КакXто ко мне, стоящему на вахте, подошел паренек-
машинист:
– Вовчик, нужна каюта на пару часов. Я
протянул ему ключ:
– Моя вахта заканчивается как раз через два часа.
Пару недель назад его дружка списали с судна за пьянку. Проживал
он же в маленькой одноместной каюте и я, пользуясь случаем,
переселился туда подальше от круглосуточного шума и гама.
Через два часа, сменившись с вахты, я умылся по пояс в
умывальнике на пассажирской палубе и с рубашкой в руке
направился в свою каюту. Распахнув дверь, я увидел
пьяненькую дамочку лет двадцати восьми, си-дящую на моей
койке в одной кружевной сорочке. От увиденного у меня
отвалилась челюсть, и случилось кратковременное
помешательство. Немую сцену нарушила проводница, она же
жена нашего капитана, взявшаяся невесть откуда и
мгновенно оценившая ситуацию:
– Сволочь! Там бедные дети в истерике бьются, а ты
затащил их маму в каюту! На следующем дебаркадере
вылетишь ласточкой с па-рохода!
Пока она кричала и бегала за кэпом, я понял, что этот
машинист по-просту смылся от любвеобильной дамочки,
никак не хотевший покидать их уютное гнездышко,
предоставив мне высокую честь выпроваживать ее из каюты.
Подошедший кэп, будучи мужчиной многоопытным, глянул на
меня и усомнился в версии, высказанной ему его супругой:
– Не может быть, я буквально пятнадцать минут назад
собст-венными глазами видел, как он, будучи на вахте,
выпроваживал пьяного в дупель мужика с третьей палубы.
Навигация для «М.В. Фрунзе» закончилась в том году тоже
несколько раньше: ночью здоровенная баржа, которую тянул
буксир, следовавший встречным курсом, проломила своим
массивным бушпритом скулу нашего парохода, и он двинул
своим ходом в родной затон Велико-Устюгского
судоремонтного завода.
Ягодка за ягодкой, комбайн за комбайном‚ и к вечеру в моем песте-ре снова
чуть более трех ведер клюквы.
На следующее утро уже морозец покрывает топким
прозрачным ледяным слоем лужи на дороге, по которой я
следую на посадочную. На болоте дело обстоит не лучше –
верхний слой мха схватился мо-розом‚ и ягоды выковыривать из
него дело очень хлопотное. Поэтому я сажусь на пестерь,
закуриваю сигарету и жду. Жду, пока слабое ок-тябрьское
солнышко отогреет болото. После одиннадцати часов мой
верный комбайн принимается за работу, и к концу дня мне
удается насобирать два с половиной ведра клюквы.
Дома я подсчитываю плоды своего труда и невольно охаю –
во-семнадцать ведер. «Хватит», – решаю я, надо отдохнуть пару
дней. Два дня я провожу в праздничном безделье, млея от
счастья. А потом начинаю перетаскивать картошку в подпол.
Покончив с этим нуд-ным, но необходимым делом, я меняю
несколько ведер картошки на капусту, морковку и свеклу. Часть
капусты засаливаю, а часть уходит у меня на салаты.
Зашедший вечерком в гости Коля Щербина сообщает мне,
что когда-то изготовлением лебедки с плугом занимался у нас в
поселке Игорь Козулин.
– Сделал?
– Не знаю, сосед. Да ты сходи к нему и все узнаешь сам.
– Дело говоришь, Николка, завтра же и сбегаю к нему.
Игорь Козулин, встретивший меня во дворе своего дома, в ответ на мой
нетерпеливый вопрос грустно улыбается:
– Было дело.
– А сейчас?
– Что сейчас?
– Пашешь?
– Нет. Плуг, который я купил, только борозды рыл.
– Почему?
– Почему, я не знаю. Обращался здесь к кузнецам, но ни один из них плугов
никогда не делал и поэтому ничем помочь не смогли.
– Так‚ может‚ где-нибудь в районе имеется кузнец‚ и съездил бы
к нему.
– Да не было таких в районе.
– Посмотреть бы на плуг твой, Игорь?
– Выбросил я его. И лебедку разобрал тоже.
– Движок-то какой стоял?
– От мотороллера, с принудительным воздушным охлаждением.
– С редуктором?
– Чего?
– Я тут делал лебедку с редуктором один к двадцати пяти и
движ-ком мощностью один киловатт, трехфазным, но
подключенным на 220 вольт.
– Нет, тянул напрямую. Да что тут мы говорим, у меня остался журнал
«Юный техник», я тебе сейчас принесу.
Домой я прихожу уже с журналом, присаживаюсь на диван‚
нахожу нужную статью.
Два деревенских умельца для вспашки огородов
сконструиро-вали плуг с мотолебедкой. Простой и удобный.
Рама лебедки была сварена из сороковых уголков. На ней
крепился двигатель от мо-тороллера с принудительным
воздушным охлаждением‚ имеющий барабан с тонким тросиком.
Сзади к раме крепились два грузоцепа или попросту два ножа
шириной десять сантиметров и длиной двадцать. Эти
грузозацепы входили в землю и надежно крепили лебедку к ней.
Все.
Плуг был сварен из тонких листов стали, точно также‚ как у
меня. Ручки на нем отсутствовали‚ и это объяснялось тем, что
при данной конструкции плуга в них нет необходимости,
поскольку два колеса, бороздное и полевое, венчающие сошник,
регулировали глубину и ширину вспашки.
Я внимательно разглядываю фотографию плуга и отмечаю
для себя, что угол наклона отвала к земле у них значительно
больше, чем у тракторного. Ну, конечно, как же я не
сообразилXто: трактор пашет на скорости‚ значительно
превышающую скорость пеше-хода или точнее конного плуга‚ и
парни свой плужок скопиро-вали именно с него, которого я,
кстати, в глаза не видел. И угол наклона отвала относительно
полевой доски у них тоже меньше.
Сам отвал сделан почему-то очень низким и я‚ прочитав полно-
стью статью, нахожу этому логическое объяснение – почвы у
них песчаные.
Какие варианты крепления лебедки не приходили в мою
бедо-вую головушку, но вот до такого – грузозацепы, я
додуматься не мог. Конечно, движка от мотороллера у меня
никогда не было и не будет, но что если попробовать поставить
на раму редуктор и… мотопилу «Дружба»? Потянет? Конечно,
мощность ее от 1,2 до 2 лошадиных сил, что значительно
больше однокиловаттного электродвигателя с двумя
работающими катушками. Что для этого надо? А надо
придумать
и изготовить крепление для «Дружбы». Это раз. Следующее,
мне ка-жется, что тяжеловато будет таскать такую тяжеленную
конструкцию, да еще с торчащими острыми грузозацепами. А
что если раму сделать из двух частей, соединенных петлями?
Вроде бы‚ неплохо. Значит‚ часть рамы, с закрепленными к ней
ножами, можно будет при помощи удобной ручки складывать и
перетаскивать лебедку в сторону, как это делали парни, будет
гораздо удобнее. А дальше? Дальше задняя часть рамы
откидывается к земле‚ и весом тела грузозацепы загоняются в
землю. Все. А там, Бог даст, сделаю и плуг. Спешить мне
некуда, до весны еще далеко.
– Кузнец из отпуска вышел! – увидев меня, открывающего дверь кузницы,
радостно кричит Миша Земнягин.
– Здравствуй, Михайлушка! – в тон ему восклицаю я. – Как вы тут без
меня? Разболтались‚ поди?
– Не то слово, Вовчик, – залетает в кузницу Михаил. Я включаю свет и вдруг
ощущаю, что в кузнице тепло. Пробегаю вдоль стен
и ощупываю радиаторы отопления – они все горячие.
– А я тебе тут кое-что принес, – присаживается на диванчик Ми-хаил и
достает из своей матерчатой котомочки книгу.
– Что это?
– «Технология металлов». Год выпуска 1972. Дарю.
Я беру в руки старенькую‚ изрядно потрепанную книгу и перели-
стываю страницы наугад.
– Вот спасибо тебе. А то я уже год работаю в кузне, а в
марках стали ни в зуб ногой.
– Андрюха Ипатов говорил, что тебе, пока ты был в отпуске, при-своили
кузнеца четвертого разряда.
– Андрей?
– Ну да. Он же теперь у нас начальник УЖД. А ты что, не знаешь?
* * *
– Для меня обе твои новости чрезвычайно приятны.
МужикXто он неплохой.
– Много клюквы наносил?
– Восемнадцать ведер.
– Чем собирал?
– Комбайн сделал.
– Молодец. Потом принесешь, я сделаю себе тоже.
– Добро. Что у вас тут новенького?
– Да все поXстаренькому. Бушковский совсем оборзел –
натырил где-то себе автоматов, выключателей, рубильников и
сидит у себя‚ как паук, сторожит, глаз с них не сводит.
– Ну, он‚ наверно‚ понял, что ты него увел автомат?
Миша смеется и закуривает сигарету:
– Ну что с плугом? Что решил?
– Я тут вчера взял у Игоря Козулина журнал «Юный техник» со статьей.
Так вот там два паренька сконструировали плуг с мотолебед-кой на раме.
Рама крепится к земле двумя ножами. Каково?
– Молодец. Ты журнальчикXто принеси посмотреть.
– Обязательно принесу. А плуг какой?
– С двумя колесами.
– А, полевое и бороздное, видел я такие.
– Ты знаешь, мне плужок с этими колесами пришелся по душе.
А на лебедку ведь можно поставить редуктор с «Дружбой».
– Не хочешь больше ставить электродвигатель?
– Миша, ты не поверишь, – не могу. Как вспомню, так кисти рук
выкручивать начинает.
– Это бывает.
– МАЗы еще не начинают готовить к зиме в вашем автогараже?
– Да шевелятся там уже несколько человек.
– Ну ладно, завтра я принесу журнал, и мы с тобой прикинем, как
достать раму для лебедки.
– Прикидывать будешь ты один, Вовчик. Так будет лучше для тебя.
А книгу береги. И почитывай. И чем чаще, тем лучше.
Дверь кузницы открывается, в проеме возникает могучая
фигура Андрея Ипатова:
– Вышел?
– Вышел.
– Тебе четвертый разряд присвоили, зайди, распишись в приказе.
– Добро.
– Угля надолго еще хватит?
– До конца месяца. А что‚ подвоза не ожидается?
 |
 |
 |